28 сентября с. г. антимонопольные органы Европейской Комиссии провели обыски в офисах 20 компаний в Центральной и Западной Европе. Эта акция коснулась «дочек» и партнеров Газпрома в Германии, Австрии, Чехии, Балтийских республиках и Польше. Среди обысканных и немецкие гиганты Е.ON и RWE, польский государственный концерн PGNiG и EuRoPolGaz. Последнему принадлежит система транзитных газопроводов Ямал-Европа на территории Польши. Практически одновременно по Газпрому был нанесен удар во фланг с юго-восточного направления.

Евроазиатские клещи для Газпрома?

На удивление синхронно с Европой выступила отвергнутая ею Турция. Чуть ли не на следующий день после «дня обысков» министр энергетики Танер Йилдыз объявил, что Турция не намерена продлевать контракт на поставку российского природного газа по так называемому западному маршруту (через Украину, Румынию и Болгарию). Заявленная причина — «недостижение договоренности по пропорциям желаемой скидки».

Отказ Турции от продления контракта с «Газпромом», в принципе, был ожидаем. Подписанный в 1986 году государственной компанией Botas на поставку 6 миллиардов куб. м контракт был дополнен подписанными позднее контрактами с Ираном (1996 год на 10 миллиардов куб. м), Газпромом (1997 год на 16 миллиардов куб. м), Газпромом (1998 год на 8 миллиардов куб. м), Туркменией (1999 год на 16 миллиардов куб. м) и Азербайджаном (2001 год на 6,6 миллиардов куб. м). Всего, таким образом, Турция законтрактовала, как нетрудно посчитать, 56,6 миллиарда куб. м газа. И это без учета 5,2 миллиарда куб. м сжиженного газа, закупаемого в Алжире и Нигерии.

Очевидно, что турки просто отказываются от ненужных им объемов газа, но заявляют при этом о его дороговизне. Похоже, что министр энергетики Турции попросту продолжил любимую в последнее время игру турецкого руководства. Она заключается в решении собственных задач, преподносимых, как проявление солидарности с Западом. Точно по такой же схеме Турция протестует против нарушения прав человека в Сирии, нанося удар в сторону своего конкурента Ирана, подавая эти шаги как поддержку США и Евросоюза.

В то же время, заявление Йилдыза имеет и второе дно. Это изящный намек Газпрому на тот факт, что от Турции зависит судьба газопровода South Stream, который должен пройти через турецкую экономическую зону. Пока Анкара согласилась только на исследования морского дна, окончательное согласие еще не получено. Так что, давая согласие на прокладку трубы через свою территорию, турки будут иметь возможность снова вернуться к вопросам о ценах на газ по действующим контрактам.

Если же договориться с турками не удастся, придется обратиться к Украине, через воды которой также может пройти Южный поток. Но здесь надежд договориться практически нет. Морской путь и был то задуман, как обход наземного через Украину, так что ожидать энтузиазма со стороны Киева не приходится.

Отказ Турции от контракта двадцатипятилетней давности — это, несомненно, блеф. 10 миллиардов кубометров газа, закупаемых у Ирана, могут в любой момент превратиться в ноль. Еще в 2008 году Иран вынужден был ограничить экспорт газа в Турцию в связи с недополучением газа от Туркмении. Тогда поставки были снижены в четыре раза по причине «технической неисправности трубопровода», однако, на самом деле, причина заключалась в желании туркмен поднять цены на свой газ.

Причем было это в не столь далекие времена добрососедских отношений двух стран. Сегодня Турция вступила в открытую конфронтацию с Ираном, конкурируя с ним за влияние в исламском мире. Так что ожидать милости от своего геополитического оппонента туркам не приходится. Иранский вклад в газовый рынок Турции весом, и, ссорясь еще и с Россией, Анкара рискует оказаться у разбитого корыта. Впрочем, турки всегда были хорошими торговцами, поэтому драматизировать события вокруг контракта Botas с Газпромом не стоит. Им придется договариваться.

Трубопроводы как оружие энергогеополитики

Нападение на Газпром с двух направлений одновременно произошло вскоре после того, как еще одно направление (Украинское) удалось вроде бы нейтрализовать. Но конфликт до конца не исчерпан. Украина хочет принять участие в освоении российских газовых месторождений для того, чтобы самостоятельно экспортировать газ с территории России в Европу. Но создавать своими руками конкуренцию Газпрому на экспортном газовом рынке было бы, как минимум, странно. На пленарном заседании третьего инвестиционного форума «Россия зовет!» премьер-министр Владимир Путин категорически отверг такую возможность: «Они смогут получить доступ и активам добычи, и к ГТС только внутри страны», — заявил он 7 сентября с. г. Либерализация экспортного газового рынка, по мнению Владимира Путина, в данный момент невозможна, поскольку она может привести к обрушению рынка.

«К этому нас подталкивают наши европейские друзья и коллеги, устраивая бесконечные обыски в компаниях Газпрома в европейских странах», — отреагировал премьер на деятельность Европейской Комиссии по борьбе с монополизмом в газовой энергетике. Итак, впервые после начала атаки на Газпром правительство РФ обозначило свою позицию по этому очень болезненному, как для Европы, так и для России вопросу.
Европейцев можно понять. Они беспокоятся о своем газовом рынке, значение которого возрастает в связи с отказом от ядерной энергетики. Пример России, сделавшей ставку на вертикально интегрированные нефтяные компании (ВИНКи), и получившей в результате неконтролируемый рост цен на бензин как естественное следствие монополизации внутреннего рынка, не может не пугать Европу. Идея одного хозяина от нефтяной скважины до бензоколонки достаточно скомпрометировала себя внутри страны. Так что экспорт этой идеологии в Европу вызывает естественное отторжение Евросоюза.

Но Газпром для России гораздо больше, чем «хозяйствующий субъект». Это еще и «дойная корова» для государства. Одна только Олимпиада в Сочи обойдется Газпрому в сумму порядка ста миллиардов рублей. Многочисленные благотворительные проекты федерального масштаба вообще не поддаются учету. Насколько это наше достояние велико, даже трудно себе представить. Только газотранспортная система включает в себя 160 тысяч километров магистральных газопроводов вместе с отводами, 215 линейных компрессорных станций, 3600 газоперекачивающих агрегатов и 25 подземных хранилищ газа. К этому следует добавить объекты добычи и переработки газа.

Всё вместе — это огромное и очень технологически сложное хозяйство, которое обслуживают более 370 тысяч работающих в Газпроме человек. Можно, конечно, поинтересоваться, почему в крупнейшей американской нефтегазовой корпорации Exxon Mobil, превосходящей Газпром по капитализации, работает всего 80 тысяч человек, но наши специалисты, наверняка, объяснят это обстоятельство спецификой условий нашего гиганта. Тем не менее, вопрос об эффективности газпромовского менеджмента и непрофильных активах нашего «всего» это объяснение с повестки дня не снимает.

Газпрому уже давно приходится «воевать» на нескольких фронтах, борясь за право эксклюзивного доступа к европейскому потребителю. «Северный поток» или Nord Stream, проложенный по дну Балтийского моря — проектная мощность 55 миллиардов кубометров газа в год, газопровод «Ямал-Европа», проходящий по территории Беларуси и Польши, Южный поток, Голубой поток, борьба против Nabucco, — это еще не весь перечень экспортных проблем Газпрома. Сюда следует добавить и сложные взаимоотношения с Туркменистаном и другими газодобывающими странами региона Центральной Азии, Азербайджан, Балканы и прочая, и прочая. Не пора ли создавать департамент стратегического международного планирования в «Газпромэкспорте»?

Ясно одно. Если Газпром хочет сохранить европейское направление своих экспортных поставок, а иначе окажется, что огромные средства, затраченные на строительство трубопроводной империи, выброшены на ветер, ему придется тем или иным образом искать компромисса между своими коммерческими интересами и европейским законодательством об ограничении монополизма в энергетической сфере. Китайское и японское направления очень важны, но Европа при всех условиях должна оставаться для нашего газового гиганта приоритетом. Иного, как говорится, не дано. Для успешного сотрудничества с Европейским Союзом необходима выработка новой стратегии. Как бы нам не была чужда европейская идея разделения трубы и добычи, вряд ли Газпрому удастся навязать европейцам свое видение этой проблемы. Так что компромиссное решение нужно искать.

Другое дело, что раздражающие попытки Еврокомиссии «приструнить» Газпром едва ли способствует поиску компромисса. Силовое давление на партнера может не только не дать результата, но и вызвать обратный эффект.

Григорий Тинский